«Врачу нужно верить»

Рашид Шакуров. Фото из личного архива.

«Русская планета» встретилась с хирургом, который спас жизнь ребенку в свой день рождения

Ассоль Мукарова

6 августа, 2015 13:09

7 мин

Хирург-травматолог златоустовской больницы № 3 Рашид Шакуров сделал сложнейшую операцию подростку, который подрался в детском лагере. Мальчика госпитализировали с тяжелой черепно-мозговой травмой. В тот день у врача был день рождения и выходной, однако, узнав о случившемся, он вышел на работу и провел сложную пятичасовую операцию. Сейчас его пациент идет на поправку. «Русская планета» встретилась с доктором Шакуровым.

– В чем была сложность операции?

– Она была очень тонкая, кропотливая. Важно было с точностью выйти на очаг повреждения. Хорошо, что у нас есть компьютерная томография, где мы можем четко определить локализацию травмы. Надо было найти поврежденный пересеченный сосуд, его перерезать, удалить все остатки гематомы, чтобы не было раздражения оболочек мозга. Установить дренажную систему и вывести ребенка из комы. Это ответственная операция. Все-таки голова, мозг — это очень тонкие структуры, требующие щадящего отношения.

– Операция длилась пять часов, это не предел в вашей практике?

– Нет, конечно! Были травмы с повреждением сосудов, нервов. По 12–14 часов длились операции. Однажды ребенок, который занимался в спортивной школе, попал под трамвай. Ему отрезало ногу на уровне бедра. Мы ему сшивали каждый элемент, операция длилась шесть часов. Ногу спасли. Мальчик выздоровел и продолжил заниматься спортом.

– Нужна недюжинная сила, чтобы столько часов простоять у операционного стола.

– Сила и выносливость нужны обязательно, потому что выстоять несколько часов не так просто без здоровья. Занятия в тренажерном зале — мое хобби. Хожу туда практически каждый день для того, чтобы не терять форму. И спина, и руки должны работать несколько часов подряд, чтобы выдержать потом этот конвейер работы. От этого никуда не денешься. Мои молодые доктора тоже ходят в спортзал, тренируются. Знают, что это необходимо.

– Рашид Исмагилович, почему вы выбрали хирургию-травматологию, чем вас привлекла эта специальность?

– Мой дядя, который живет в Магнитогорске, был хирургом. Я с ним советовался и благодаря ему выбрал это направление. Старший сын по стопам пошел — он ортопед-травматолог, работает в Челябинске. Мы с ним по работе часто общаемся, у него такие же вопросы, какие в свое время у меня были. Не все же в книжках написано. Бывает, по «электронке» снимки посылает, советы какие-то просит.

– У вас были сильные наставники?

– Самые известные врачи травматологи-ортопеды были моими учителями. Первое обучение было у профессора Илизарова. Я со студенческой скамьи попал к нему в клинику. Моим научным руководителем был профессор кафедры травматологии и ортопедии Новокузнецкого института усовершенствования врачей академик Виктор Котенко. Я учился в московских и зарубежных клиниках, учителя были на самом высоком уровне — это и профессор Миронов, главный специалист травматолог-ортопед Минздрава России, академик Ефимов.

– Говорят, у хирурга должен быть острый глаз и твердая рука. Когда к вам пришла уверенность в себе на операциях?

– Уверенность к хирургу приходит минимум лет через десять. Раньше у меня всегда возникали вопросы, я обращался к своим старшим коллегам. У нас в больнице работали известные хирурги, у которых был огромный жизненный опыт.

Обучение и сегодня не закончилось. Я езжу каждый год практиковаться в клиники Франции, Германии, Швейцарии. Зарубежный опыт на сегодняшний день важен. Постоянно появляются новые методики, технологии, инструментарий.

В начале моей практики случалось такое, что не было ни гвоздей, ни винтов, ни пластин. Мы сами из нержавейки выпиливали, вытачивали все. Стандартное оборудование выпускалось, оно не подходило для индивидуального лечения пациента. Сейчас инструментарий есть отдельно под каждый случай.

Фото из личного архива.

– Свою первую операцию помните?

– Операция была из серии гнойной хирургии. Как сейчас помню, пришел на работу, народу было мало, мне говорят: «Вот пациент — иди, вскрывай гнойник». Раньше у нас в клинике была общая хирургия, поэтому делали все виды операций. Это была хорошая школа для меня.

– Кто-то из врачей слушает перед операцией классическую музыку, а как вы настраиваетесь на работу?

– Обычно перед операцией перечитываю литературу. Снова штудирую саму технологию, несмотря на то, что и так все ясно. Повторение — мать учения.

– Почти 10 лет назад вы организовали межрайонный травматологический центр с современными технологиями лечения. Как он получил статус федерального значения?

– К нам везут не только пациентов из Златоуста и всего Горнозаводского края, но и пострадавших на федеральной трассе М-5. Мы обслуживаем участок почти в 300 км. Расстояние от Аши до Чебаркуля — это наша зона. Пациентов привозят сразу либо после того, как им оказали помощь в Центральных районных больницах. Мы оперируем все сложные патологии.

– И много тяжелых случаев?

– Их сейчас много. Летом на дорогах какая-то эпидемия травматизма начинается. Порой такие тяжелые бывают, что не можем, к сожалению, ничем помочь…

– Каков процент летальных исходов?

– У нас — минимальный: 1% всех пациентов, которые к нам поступают. Поскольку очень сильная школа, серьезная реанимационная служба, совместная работа с ними позволяет вытащить пациента из самых сложных ситуаций. В год до 2,5 тыс. пациентов через нас проходят, и погибает из них до 20 человек. Как правило, те люди, которые действительно получили травмы несовместимые с жизнью. Но там, где можно бороться — мы боремся до конца!

– Наслышана, что вы руки и ноги чуть ли не по кусочкам собираете. Бывает, что к вам обращаются те, от кого отказались ваши коллеги?

– Да, пациенты приезжают из Уфы, Екатеринбурга, Кургана, Челябинска. Уровень подготовки докторов везде разный. Допустим, есть клиники, где принята определенная технология и от нее не отступают, хотя в некоторых случаях нужно идти на какой-то компромисс. Есть еще формальные подходы: работа по инструкции и протоколам лечения. Но не все в протокол вписывается, иногда приходится рисковать. Всегда хочется помочь пациенту, когда он потерял надежду. Стараемся из сложной ситуации выйти с пользой для человека. Конечно, риски обсуждаются заранее с пациентами, они, в общем-то, верят нам. Врачу нужно верить в первую очередь.

– Вы ведь не только людей спасаете...

– Действительно, через день оперирую собак, кошек, кроликов. Из цирка были обезьяны, орел со сломанным крылом, олениха из национального парка. А куда их девать? Рука не поднимается бросить все, и сказать: «Я не могу ничем помочь». Они же не могут лечиться в гипсовых повязках, им нужно внутреннее лечение: установка гвоздей, спиц и так далее.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе