«Мы стояли, а их там расстреливали»

Большевики расстреляли в четыре раза больше людей, чем сами планировали / Ассоль Мукарова

«Русская планета» узнала, что таит загадочный крест, установленный много лет назад на окраине одного из южноуральских поселков

Ассоль Мукарова

30 октября, 2014 16:15

11 мин

На окраине казачьего поселка Полтавский, что на юге Челябинской области, на холме возвышается двухметровый железный крест. На этом месте в 1920 году, в отместку за гибель одного большевика, карательным отрядом были расстреляны 126 местных жителей. Почему большевики расстреляли в три раза больше народу, чем сами же постановили, и как внук одного из погибших смог отыскать место захоронения, чтобы поставить памятник, выясняла «Русская планета».

Южноуральский революционер из Сербии

В самом южном поселке Челябинской области, в Бредах, есть улица, названная в честь героя Гражданской войны Михаила Гербанова. Главная ее достопримечательность — обелиск, установленный также в память о нем на центральной площади. Мало кому сегодня известно, что с именем этого человека связана трагическая история, которая произошла в этих краях в двадцатом году прошлого столетия. Ответ можно получить у старожилов села и челябинских краеведов.

В то неспокойное для страны время Михаил Любомирович был одним из иностранных борцов за советскую власть. Родился он в Сербии в 1893 году в семье простых рабочих. В России оказался в 1915 году, когда во время Первой мировой войны стал служить в одном из полков Сербского корпуса, находившегося в составе армии генерала Зеленского на Юго-Западном фронте. Гербанов вошел в состав подпольной революционной организации из солдат и унтер-офицеров. Ее деятельность способствовала тому, что большинство балканских солдат отказалось по приказу командования вернуться под начало короля Сербии для продолжения войны в составе французской армии и решило остаться в России. После Октябрьской революции Гербанов сражался в рядах Пятой армии красных. В 1919 году он стал членом РКП(б). А уже в следующем году назначен уполномоченным губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией (расследовал дела служивших у белых, а также дела о спекуляциях, хищениях, антисоветской агитации, саботаже, шпионаже и др.). Тогда же, в 1920 году, возглавил работу Троицкого политического бюро при Управлении горуездной милиции.

В конце сентября здесь он получил сведения о том, что брединские кулаки разогнали местную советскую власть и бесчинствуют. Выехав к месту восстания, он надеялся, что троицкая конная милиция догонит его в пути. В Брединском районе в станице Наследницкая Гербанов арестовал 18 укрывателей хлеба, после чего с отрядом направился в занятый повстанцами поселок Бреды. Чекист узнал, что бунтари заседают в здании бывшего Исполнительного комитета волостных Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Здесь и состоялась последняя схватка милиционера с повстанцами. Конный отряд милиции, прибывший на помощь из Троицка, среди трупов обнаружил изрубленного шашкой 27-летнего Михаила Гербанова.

3 октября 1920 года его похоронили в некрополе у Народного дома в Челябинске. А в 1950 году тело перезахоронили на Митрофановском кладбище.

Кровь за кровь

В ответ на это убийство большевики ответили красным террором. С новой силой заработала система заложничества. Практика заложничества является одной из наиболее нелицеприятных страниц истории Гражданской войны в России. В приказе от 2 сентября 1918 года «О красном терроре» руководство ВЧК потребовало «арестовать, как заложников, крупных представителей буржуазии, помещиков, фабрикантов, торговцев, контрреволюционных попов, всех враждебных советской власти офицеров и заключить всю эту публику в концентрационные лагеря, установив самый надежный караул, заставляя этих господ под конвоем работать. При всякой попытке сорганизоваться, поднять восстание, напасть на караул — немедленно расстреливать». Также указывалось, что подлежат расстрелу все лица, «прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам». С сентября 1918 года заложничество стало неотъемлемой частью карательной политики большевиков.

Так, из поселка Княженка Брединского района после гибели Гербанова были взяты в заложники семь человек, из них два старика — 78-летний Семен Федорович Телепенин и 68-летний Матвей Мансуров (по рассказам старожилов, он имел в Княженке торговую лавку). Несмотря на их возраст и болезни, старики были расстреляны. Южноуральский историк-краевед Николай Шибанов, благодаря длительному поиску в архивах, многократным встречам и беседам со старожилами из Карталинского и Брединского районов, уточнил имена погибших. Николай Семенович сам был родом из поселка Полтавский Карталинского района. Более тридцати лет жизни он посвятил изучению истории и традиций Оренбургского казачества. Историк опубликовал ряд статей и очерков, написал несколько книг по этой теме. В одной из публикаций, посвященной жертвам репрессий, казакам, убитым в годы Гражданской войны, он поименно перечислил мирных жителей, расстрелянных в отместку за смерть начальника Троицкого политбюро Михаила Гербанова.

Вот отрывок из статьи Николая Шибанова: «Список жертв братоубийственной бойни в результате Гражданской войны 1920 года не мал, а братские могилы их до сих пор остаются безымянными, безвестными и ничем не обозначенными. Хотя в государственном архиве Челябинской области, в протоколах ЧК и в приказах командиров частей особого назначения указаны конкретные расстрелянные лица. Хочу привлечь к этому трагическому вопросу внимание школьников-краеведов, историков и членов казачьей общины района. Важно общими усилиями определить и наглядно обозначить места гибели жертв красного и белого террора и установить на братских могилах кресты, мемориальные доски. Чтобы близкие и родные погибших смогли бы в дни поминовения родителей прийти к могиле, вспомнить своих отцов и дедов, помянуть их в молитвах добрым словом и возложить цветы у подножия памятных знаков, мемориалов.

Согласно приказу от 9 октября 1920 года начальника Троицкой горуездной милиции С. С. Моисеева были расстреляны более сотни мирных жителей Карталинского и Брединского районов».

Историк подчеркивает, что приговоры чекистов были бессудными и расстрелы проводились фактически по личному устному указанию начальника милиции Моисеева. Среди расстрелянных было еще несколько десятков заложников из числа жителей поселков Неплюевского, Еленинского и других, которые похоронены в братской могиле на окраине Полтавского. Всего здесь покоится 126 человек.

Недостреленный

Как оказалось, в массовом захоронении должно было быть 127 тел. По словам старожилов, чудом выжил один житель поселка Полтавский. После ранения он очнулся и сам выбрался из братской могилы (тела лишь слегка присыпали землей). Мужчина вернулся в родное село, где его больше уже не тревожили, поскольку был такой неписаный закон: не трогать тех, кто выжил. Имя этого человека, к сожалению, неизвестно.

«Русской планете» удалось поговорить с внуком одного из расстрелянных Петра Падерова. 66-летний Геннадий Падеров вспоминает, что дед по мужской линии был простым крестьянином, который благодаря кропотливому труду смог наладить крепкое хозяйство. За что и поплатился жизнью.

– Он был детдомовец, до 30 лет трудился в батраках, — рассказывает Геннадий Падеров. — Потом женился и уже вдвоем с супругой батрачили на помещика. А когда перед 1917 годом начались эти волнения, помещик его отделил. Дал деду кусок земли, жеребенка, поросенка, теленка. Дед построил дом и, так сказать, раскрутил свое хозяйство. А потом все это у него красные отняли и расстреляли.

О нелегкой судьбе дедушки Геннадию Падерову поведала его мама. Отец его умер, когда Геннадию Константиновичу было четыре года.

– В 1988 году мамы не стало, — вспоминает Геннадий Константинович. — В 1989 году в родительский день я поехал к ней на кладбище и встретился там со знакомой нашей семьи, которая была со своей 80-летней бабушкой. Мы разговорились. Я как-то упомянул про дедушку, что он был расстрелян около Полтавки, а бабушка эта вдруг встрепенулась. Оказывается, она тоже была родом оттуда и сказала, что была очевидицей этого расстрела. Она девчонкой 9 октября 1920 года стояла и наблюдала все это своими глазами.

Геннадию Константиновичу всегда было интересно, где конкретно расстреляли его дедушку и 125 других селян. Он мечтал на том месте установить памятник. Ведь было известно, что спустя какое-то время после кровавой расправы, местные жители установили там березовый крест и даже служили панихиду по погибшим. Однако потом начались гонения со стороны советской власти и крест снесли.

– Мы договорились с ней встретиться, и бабушка точно указала место, где были расстреляны люди и количество убитых, — поделился Геннадий Падеров. — Вспоминала, что видела женщину и мальчонку, который за ней бежал, она его отталкивала, даже конвоиры отталкивали, но он не ушел и погиб вместе со всеми. Она мне рассказала, что большевики собрали народ и сказали: «Смотрите, что будет с вами, с теми, кто пойдет против советской власти» — «Мы стояли, а их там расстреливали».

К слову, эти же факты описал в своей статье и краевед Николай Шибанов. Местные старожилы рассказали ему, что среди расстрелянных был отец Героя Советского Союза Николая Федоровича Лобырина, который родился спустя пару месяцев после этих событий. Позже его мать умерла в голодные годы, и пришлось сироте жить и воспитываться у родственников и в детском доме, сменить при этом свою фамилию. Ведь известно, что детям «врагов народа» тоже несладко приходилось. Наравне со взрослыми они терпели страх и унижения.

В 2005 году сельский учитель Геннадий Падеров установил на месте жестокой бойни крест и два гранитных памятника. Теперь у предков, репрессированных в 1920 году, есть место, куда они могут прийти и помянуть их в своих молитвах. В этих краях — это второе из отмеченных хоть каким-то знаком мест массовых захоронений. По словам местных краеведов, на территории Карталинского и Брединского районов есть еще несколько братских могил. Правда, где они расположены, не известно.

Первое из уже известных захоронений — практически религиозный символ. Это могила в лесу около поселка Неплюевка. В 1921 году большевики расстреляли здесь пять священнослужителей. По словам краеведа, катехизатора при храме Казанской иконы Божьей Матери города Карталы Александра Ярошецкого, одного из них казнил собственный сын, который через несколько дней покончил с собой. Лишь спустя полгода местные жители случайно обнаружили тела погибших. Как вспоминают старожилы, селяне пошли в лес собирать вишню и именно на месте расстрела ягоды оказались очень крупными и красными. Так, среди кустов люди и нашли останки священников. Там же они их погребли в братской могиле и установили крест.

По данным Государственного комитета по делам архивов в Челябинской области, на Южном Урале в годы репрессий по политическим статьям было осуждено более 37 тысяч человек. Из них 11,5 тысяч были приговорены к расстрелу.